МОРЕ, МОРЕ/ПИСЬМА-НАВАЖДЕНИЯ
Порой купленные некогда книги лежат на полках годами и ждут своего часа. Так, например, случилось у меня с романами Айрис Мёрдок «Море, море» и «Дитя слова». И, похоже, случилось к лучшему, ведь от чтения «Чёрного принца» в 2007 году остались лишь смутные воспоминания… Теперь, кажется, я понимаю, в чем дело: романы Мёрдок хороши нюансами и самим опытом чтения, представляя собой, если можно так сказать, весьма сбалансированные литературные блюда. Экзистенциальность, застающие врасплох страсти, известная бестолковость жизни, поиск чего-то большего и высшего – все это представлено в романах Мёрдок выпукло, но без надрыва, без экзальтаций, без веревочных петель и рыболовных крючков во рту. Один из наиболее выразительных ходов в романах – описание того, как тихонько и одновременно стремительно захватывает человека аффект, заставляя его совершать поступки и произносить слова, смысла и последствий которых он уже не ведает и не понимает. Как жизненно... Нарастающая трансформация сознания находит выражение в написании писем: Чарльз начинает писать Хартли, подстрекая ту изменить свою жизнь и убеждая ее, что жизнь ее плоха (хотя откуда он может это знать?), а Хилари пишет леди Китти, с какого-то момента начиная буквально жить от письма к письму. Читать романы, чтобы читать письма, которые герои пишут друг другу… Однако и Чарльз, и Хилари в результате возвращаются к той же расплывчатости жизни, с которой начинали – что-то побурлило, да прошло – жизнь и ее устройство так и остаются для героев загадкой. Изменилось ли что-то? Мыслим ли мы свою жизнь лишь как набор неких эпизодов, сменяющих друг друга по принципу случайности, или же наша жизнь должна представлять собой нечто единое и цельное? Если последнее, то на каких основаниях? Мёрдок не дает рецепта, как именно примириться с проходящей жизнью, а также с непониманием других людей, которые живут как-то иначе, чем мы, но предупреждает, что вопрос этот заслуживает внимания, а его решение – длительного, вдумчивого пути самопознания.
---
Письма-наваждения… И нет ли такого, что мы всегда начинаем писать длинно и размашисто, когда до конца не понимаем, о чем пишем?
